Страницы из книги Фарука Накипова «Тарих һәм чынбарлык”
Так назвал одну из самых информационных статей об Ишми-Ишане Фарук Накипов.
Написанная на основании научных работ авторитетных учёных историков, она призвана пролить свет на одну из самых запутанных историй, полную вымыслов, недомолвок и интриг. Это история касается закрытия медресе Буби и причастности к этому Ишмухамета Динмухаметова, взаимоотношений Ишмухамет хазрата и царской охранки, политизированной интерпретации событий, связанных с именем хазрата в советское время.
«Я не буду скрываться. У меня дома много дел,» — были слова хазрата на предложение укрыться где-нибудь подальше от дома в то время, как ему и многим другим священнослужителям весной 1919 г. грозил арест. Он не видел для себя никакой опасности, т.к. «не сделал ничего плохого новой власти». Его вины, действительно, не было ни в чём, но его арестовали уже через пару дней после предупреждения. – За что? Только ли за то, что он боролся за сохранение религии и видел главной задачей воспитание и сохранение нравственных устоев татарского общества?
А спустя два месяца Ишмухамет хазрат был расстрелян. Было запрещено его хоронить. Его просто закидали землёй там, где и убили. Но весть об убийстве славного муллы быстро разнеслась по округе. И, пока служители мечети из его родной Тюнтер добирались до места казни, чтобы достойно предать его земле по подобающим мусульманским обычаям, жители ближайшей деревни Борнак, узнавшие о бесчинстве, сотворённом с Ишми-Ишаном, под покровом ночи, рискуя быть пойманными, раскопали тело и тайно захоронили его на деревенском кладбище. Эта история оставалась тайной даже для родных хазрата в течение 80 лет, пока об этом не рассказали дочери Касыма, принимавшего участие в перезахоронении. Амина Касымовна и Марьям Касымовна рассказали о том, как проходила эксгумация, обмывание тела и все соответствующие процедуры по мусульманскому обычаю. Они же указали и место, где с той поры покоится Ишмухамет хазрат. Сегодня и мы узнали об этом тайном захоронении.
Почему же чекисты боялись Ишми-Ишана даже после его смерти? Они разравняли место, где был закопан Ишмухамет хазрат, чтобы его могила не стала местом поклонения и паломничества мусульман, чтобы ничто не напоминало им о злодеянии, совершённом новой властью. И, конечно, чекисты боялись народного возмездия. Народ был глубоко верующим, и Ишмухамет хазрат указывал им путь к Аллаху, был их компасом, их «путеводной звездой» в хаосе революции и гражданской войны. На него ориентировались, ему беспрекословно верили. Расстреляли его тайно, без свидетелей, чтобы не навлечь на себя народный гнев за совершённое зло. Но юноша из деревни Борнак, случайно оказавшийся рядом, спрятавшись, всё увидел и запомнил. Именно ему, его семье и близким мы должны быть обязаны тем, что Ишмухамет хазрат покоится на Борнакском кладбище и мы, с точностью до двух метров, знаем о месте его захоронения.
Хоть и не был Ишмухамет хазрат ишаном, прозвище «Ишми-Ишан» дал ему народ, выразив этим своё отношение к хазрату ещё при его жизни, отдавая дань его уму, преданности исламу проявляя в этом имени своё уважение к мулле, «лучше всех, объяснявшему Коран». В действительности Ишмухамет Динмухаметов был мэридом, присягнувшим на верность ишану Закиру Камалову.
Личность Ишми-Ишана в современной историографии не удостаивалась тщательного изучения. У людей есть лишь поверхностная и часто ложная информация об этом человеке. Наша задача – развеять мифы и рассказать всю правду об Ишми-Ишане.
Вот некоторые из достоверных сведений об Ишмухамете Динмухаметове. В Тюнтер бок о бок с ним трудился Мухаметназип хазрат, который во вверенной ему «Шамсия» медресе проповедовал джадистские взгляды. Почему Ишмухамет хазрат не мешал ему в его деятельности? Может, он не был таким уж нетерпимым и «фанатичным» кадимистом, как это принято считать? Не потому ли богатые промышленники посылали своих сыновей учиться именно к Ишми-Ишану, при этом рассчитывая, явно, не на то, что их чада выйдут из медресе набожными святошами, но людьми образованными, с широким кругозором, способные ориентироваться в современном мире. При этом они были уверены, что их дети получат достойное нравственное воспитание.
Жаль, что в книге не приведена фотография ученика Ишми-Ишана, сына казанского бая Габденнасырова, изображённого в европейской одежде. Это было бы лучшим доказательством своего рода терпимости или «толерантности» Ишми-Ишана по отношению к некоторым вопросам. Кстати, внук самого Ишмухамет хазрата, Сагит Файзуллин, с десяти лет обучался в русской гимназии. А сыновья Ишми-Ишана обучались русскому языку, проводя летние каникулы в русской деревне.
В конечном итоге, можно сказать, что Ишми-Ишан не был против джадидистов, не был против нового звукового метода обучения и светских наук. Он был против вмешательства царизма в дела медресе и мечетей, получения муллами денег от правительства, внедрения миссионерских русифицированных программ в систему образования мусульман.
Эту статью Фарука Накипова можно назвать справочником, знакомящим с работами (книгами и статьями исследователей), направляющими читателя к доказательствам, оправдывающим Ишмухамета Динмухаметова по важнейшим пунктам общепринятых обвинений в его адрес.
Ишми-Ишан не в силах был повлиять на закрытие даже той джадисткой медресе, которая находилась у него под боком, в его собственной деревне. (Его деятельность сводилась лишь к тому, чтобы убеждать мулл не подчиняться российскому влиянию на их работу, не брать у правительства деньги. Его несговорчивость в этом вопросе очень мешала русским миссионерам в их деятельности.) Это к тому, что его роль шахида (свидетеля) в закрытии медресе «Иж-Буби», находящейся в Сарапульском уезде, за сотни километров от Тюнтер (317 км. – по тем временам было огромным расстоянием), была сфабрикована теми, кому нужно было выставить упрямого муллу в невыгодном свете.
Политика царизма в отношении мусульманских медресе и, в целом, татарского народа нами слабо изучена, и некоторые публикации, появляющиеся во всемирной паутине, вызывают недоумение. Приведённое ниже высказывание мне трудно трактовать. Во всяком случае, я пока не готова к дискуссии на эту тему. Однако, у меня нет оснований выражать какие-либо сомнения по поводу приведённого ниже фрагмента статьи. Во всяком случае, она снимает обвинение с Ишми-Ишана, указывая на прямую заинтересованность царского правительства в закрытии медресе «Иж-Буби», явственно показывая, что это был политический процесс, имевший отголосок по всей России.
На Исламском информационном духовно-просветительском портале «Ислам и семья» можно прочитать информацию о закрытии медресе «Иж-Буби» следующее.
«На совещании инспекторов, православных священников и высоких чинов по поводу татарских школ в Санкт-Петербурге старометодные медресе были признаны очень полезными для государства, так как «… не давали знаний, не развивали детей». Такие выводы содержатся в сборнике, который вышел по итогам этого собрания. Новометодные медресе, особенно Бобинское, были определены, как вредные, так как просвещали давали знания татарам, готовили эрудированных имамов и мугаллимов. В результате было издано постановление «не обучать в них наукам, а только религии». Всё было исполнено в соответствии с этим постановлением: медресе закрыли, а его преподавателей и руководителей арестовали, обвинив в панисламизме».
С точки зрения сегодняшнего дня, нелепая позиция, отражённая в документе, сбивает с толку, вызывая сомнение и недоумение. Этот вопрос нуждается в детальном изучении. Но факты – упрямая вещь. У нас нет оснований не доверять этому авторитетному источнику. Если отбросить эмоции по поводу губительного влияния царизма на систему образования татар (оставим обсуждение этого вопроса на откуп историкам), мы делаем вывод, что решение о закрытии медресе «Иж-Буби» было принято ещё до начала следствия по делу и суда над медресе. Зачем же было впутывать в это дело Ишми-Ишана? Очевидно, для того, чтобы совершить непопулярное у народа деяние, обосновав его свидетельством авторитетного муллы. Таким образом российское правительство с одной стороны проводило свою политику ослабления малых народов, а с другой – добилось ослабления авторитета «неудобного» муллы, мешавшего проводить политику русификации и христианизации татар. Этот сложный ход был необходим, чтобы избавиться от влияния Ишми-Ишана на народные массы, сделав его «врагом» для многих мусульман. Расправиться с ним по-другому было невозможно. И хотя судьба «Иж-Буби» была предрешена, правительство надеялось, что Ишми-Ишан оценку знания Корана преподавателями медресе произведёт по своему уровню, не дав таким образом «Иж-Буби» никакого шанса. А итог, закрытие медресе, можно будет оправдать его оценкой. Сделать более того, чем «оценить уровень владения основами Корана», Ишми-Ишан не мог. Он не мог свидетельствовать в других обвинениях, т.к. находился на расстоянии трёхсот километров от Сарапула, где находилось медресе «Иж-Буби» и не мог видеть ни, как кто-то рвал портрет русского царя, ни, как передавались деньги на развитие турецкого флота.
Вы спросите, почему нельзя было как-то проще наказать неуступчивого муллу, мешавшего российскому правительству проводить свою политику. А нельзя было потому, что пострадавший за свои взгляды, за веру, мулла сразу бы стал национальным героем.
Вот такая интрига царского правительства стоила нашему прадеду его доброго имени.
Но не даром Ишмухамета Динмухаметова прозвали ишаном. В этом звании проявилась любовь людей к нему, уважение и признание его авторитета и заслуг перед народом. И уже более двадцати лет высится в Тюнтер минарет мечети имени Мухамет хазрата.
Вы не обязаны в этом запутанном вопросе руководствоваться моей точкой зрения, точкой зрения правнучки человека, о котором идёт речь в публикации. Ваше право — обратиться к первоисточникам, указанным в статье Фарука Накипова, проанализировать их и сделать свои выводы о прочитанном.
No Comments